Виктор Беляев: Мы живем благодаря честности окружающих

–        Виктор Григорьевич, как вы пришли в дзюдо?

–        Пришел поздно, хотя желание заниматься раньше было, но без зрения никто не позволял. В Магнитку приехал в 1965 году – в Троицке учился в интернате для слепых и слабовидящих. Зрение совсем плохое было, и сюда приехал с хорошим настроением. Спорт вообще люблю. И, потом, мне всегда хотелось быть физически сильным человеком. Мои родители труженики, поэтому любовь к физической работе привилась с детства. В Троицке немного занимался классической борьбой, штангой. В то время это был неспортивный город, и там спорту уделялось не так много внимания. А сюда приехал и сразу в борьбу решил пойти. На левобережном стадионе «Строитель» секцию вел очень хороший специалист Ян Серман, который потом уехал отсюда. Пошел в диспансер проходить комиссию, и меня чуть не забраковали. Пошел к Василию Скибе на правый берег, но комиссию вновь не прошел. Побегал, побегал по городу, - никуда не пустили. А тренером по тяжелой атлетике в то время был Сергей Георгиади. Во дворце метизников на левом берегу у него была группа. К нему и пришел. Причем, в обществе слепых культивировались легкая атлетика, лыжи, коньки. Наверное, это звучит несколько удивительно. На коньках бегали 500, 1000, 1500, 3000 метров. Я на чемпионат России по конькам ездил, где при мне совершенно не видящий человек пробежал 500 метров в пределах нормы первого разряда для здоровых людей. Сейчас же в Магнитке спорт среди незрячих слабо развит для всероссийского уровня. Рустам Нурмухаметов молодец, а больше никого и нет. Так вот Георгиади меня взял, через полгода я выполнил третий разряд. Выступил на первенстве ММК – стал третьим в весе до 67 кг. Потом результаты пошли, стал выполнять второй разряд. Но всегда хотел борьбой заниматься. Отправился в Челябинск в областной диспансер, там меня выслушали, обследовали и дали разрешение. А перед этим с Георгиади мы написали статью в «Советский Спорт». Он хотел меня заявить на чемпионат Урала среди старших юношей. Может, место в призерах и не занял, но все равно бы выступил. Однако диспансер не пропустил. И мы в «Советский спорт» накатали жалобу. Однако борьбой все-таки стал заниматься у Василия Скибы. И надо признать, неплохо. Был среди зрячих людей чемпионом и призером города. Продолжил у Рауфа Валеева. Он меня брал на областные первенства, я регулярно попадал в призеры, но не побеждал ни разу. Когда за 30 лет перевалило, я практически завершил выступления, хотя изредка продолжал бороться. В 1995-м году пришло положение о том, чтобы выставить свои кандидатуры для участия в чемпионате России по дзюдо, где разыгрывались путевки на параолимпийские игры в Атланту-96. Решил попробовать. Потренировался у Михаила Макарова, подготовились, поехали на соревнования в Уфу, и я там стал третьим. Действительно,  была высокая конкуренция, и сыграло роль то, что дзюдо отличается от классической борьбы. 

–        А потом вы освоили профессию массажиста. Кто вам помогал её изучать?

–        Окончил курсы. И сама борьба дзюдо понравилась. Подумал, я ещё не старый, могу попробовать. А потом пришел к Роману Козлову, предложил услуги массажиста. Вообще, очень много хороших невидящих массажистов. В Екатеринбурге целая ассоциация незрячих массажистов.

–        В детстве вы были спортивным мальчиком? Что вам запомнилось из того, что вы видели?

–        Я зрительно помню лица людей, цвета, - всё это помню. Сохранились общие понятия: река, туча, лес. А спорта в детстве не было в профессиональном понятии этого слова. Мы жили в деревне, какой там спорт? Когда в Троицк в 7-летнем возрасте приехал в интернат, впервые узнал там, что можно делать зарядку по утрам. Хотя плавал очень хорошо, на велосипеде катался, лыжи были колхозные. Из воды часами мог не выходить. Сейчас в аквапарк прихожу, два часа проплаваю – вообще не устаю. На воде легко себя чувствую. В нашей деревне не было больше таких. В Троицке запомнились соревнования по тяжелой атлетике. Тогда и результаты мне казались высокими, это потом я выяснил, что 125 кг в толчке – не такой сильный вес. На футбол ходил, на коньках катался. Бокс всегда любил смотреть.     

–        Тогда думали, чем займетесь по жизни?

–        Зрение падало постепенно. Учителя в интернате готовили нас к жизни как нормальных, обычных людей. Приехал сюда, знакомился с девчонками, и для меня поначалу было удивительно, почему я оставался за бортом. Вроде такой же, как и все. То есть внутреннее не понимал, что я немного другой человек, считал себя обычным. Мечтал работать токарем, но при этом не понимал, что мне нельзя будет освоить эту профессию в совершенстве. Так что нас готовили к жизни как нормальных людей. Поэтому когда зрение падало, я даже не помню, чтобы какой-то надлом в моей душе произошел. Был случай, когда однажды один человек пришел ко мне денег просить, я ему не дал, и он меня ударил. У меня было страшное потрясение, что я не смог ответить. Был шокирован, и даже испугался. Тогда для меня это была трагедия. Не привык к тому, чтобы мне кто-то унижал. Подобного в жизни больше не было. Я себя не чувствовал изгоем, потому что работал на производстве, зарабатывал деньги, получал жилье, семья складывалась.

–        А цели, как у нормальных людей, были?

–        Конечно. Когда школу заканчивал, хотел спортом заниматься, достичь высоких результатов в борьбе и штанге. Конечно, потом разочарования пришли, потому что я понял, чем выше было мое мастерство, тем больше понимал, что без зрения добиться высоких результатов не смогу. Я зарабатывал двести-триста рублей вместе с пенсией, а сталевар получал триста-триста пятьдесят рублей. Жил не хуже, чем обычные люди. Была цель семью создать. Конечно, были разочарования: понравилась девушка, но она для меня была недоступна. Мне всегда нравились красивые женщины. Они, как правило, всем нравились. 

–        А как вы определяли красоту женщины?

–        По характеру. У нас, мужчин, есть какое-то чувство. Мне нравились те, которые, как оказывалось, нравились многим.

–        Вы почувствовали, как изменился мир с тех пор?

–        Конечно. На мой взгляд, в плохую сторону. Мы воспитывались в той стране. Гордились ей, любили её. То противостояние с Америкой, которое было, нам казалось естественным. Мы воспитывались на военной литературе, и всегда знали, что есть государства, которые не хотели, чтобы мы, россияне, жили нормально. Когда всё это рухнуло, считаю, что произошло предательство. Особенно развал Советского Союза, расстрел Парламента для меня был кошмаром. Честно говоря, поражаюсь, как люди, которые были у власти, смогли всё это допустить. Во времена СССР мы, обычные граждане, не чувствовали никаких ущемлений. Может быть, люди типа Ростроповича хотели именно такой жизни, как сейчас. Конечно, в сталинские времена, возможно, что-то было не так. И то, это спорный вопрос. Дело в том, что началась великая отечественная война, а оказалось, что на границе было мало оружия. Значит, не зря Сталин так себя вел, все-таки предательство было. Но сейчас об этом лучше и не вспоминать, всё прожито.

–        То есть вы получаете информацию без всяких проблем?

–        Конечно. Я, например, слушаю телевидение и радио, газеты мне читают. Правда, сейчас политической информации всё меньше и меньше. Но то, что в стране происходит – наплыв наркотиков, межнациональная вражда – это, конечно, уже никуда не годится. Молодежь гибнет, столько беспризорников, бомжей вокруг. Говорят, богатым быть хорошо. Это может быть и хорошо самим богатым, но я считаю, что советская власть была намного справедливей и народной, чем сейчас. В магнитогорском дзюдо есть и грузины, и чеченцы, и ингуши. Они для меня никогда врагами не были и не будут. Я человек настолько дружелюбный, что у меня везде друзья.

–        Как люди к вам относятся?

–        Нормально. Например, в федерации дзюдо много друзей среди молодежи и ветеранов. На протяжении семи лет ездил в спортивный лагерь, врагов себе не нажил. Бывает, конечно, разного рода противоречия по всяким вопросам, но это как у всех. Поспорим, и каждый останется при своем мнении.

–        Когда в магазин ходите, окружающие помогают?

–        Конечно. И не обманывают. Не припомню, если в чем-то отказывали помочь. Иду по улице, нужно дорогу перейти. Самому сложно, и всегда найдутся люди, которые помогут и подскажут. Я и в аквапарк хожу плавать. Там настолько всё построено здорово, что никто из инвалидов не испытывает никаких затруднений. Приходишь, как к себе домой. То же самое у нас во дворце спорта «Строителей» и в «Калибровщике» всегда подведут, и всегда помогут. Я, кстати, окружающим очень благодарен, ведь благодаря их честности мы живем. У меня недавно скандал возник. С кем не ладится, так это в  обществе слепых. Наш председатель лично мне не импонирует, я его не уважаю. Стали приписывать, что на учете в обществе слепых находится более одной тысячи человек. Меня заинтересовало, как же так? У нас на учете всего семьсот человек. Спросил, с какой целью завышается цифра? Мне ответили, что, мол, нам больше помогать будут. Да вы, что! Это зрячие люди могут обманывать, а мы живем только за счет честности окружающих. Я написал заявление в прокуратуру, главе города,  теперь меня из этой организации пытаются выгнать. Ну и пусть выгоняют. Я не говорю, что я такой честный, но к нам-то люди относятся честно, помогают на каждом шагу. Как бы мы жили без окружающих?

–        Весенняя погода вам не нравится?

–        Воды, конечно, полно, но весна нравится, - ведь лето впереди.

–        Все-таки чем вас так удержала федерация дзюдо?

–        Как я пришел туда, понравилось отношение со стороны руководителей, включая Роман Козлова. Думал бросить, когда что-то не получалось. Но Роман Алексеевич подойдет, спросит, в чем проблема и поможет решить. Однажды подозвал Сергея Лакницкого, он показал один из приемов, у него он, естественно, получился. «А знаешь, что я это сделал закрытыми глазами», - вдруг ответил он. «Да ну!», - был шокирован я. Настолько эти люди тактичны и человечны, что меня туда сразу потянуло. На днях борьбы и кидал сам, и кидали меня. Но со мной общались на равных, как со здоровым человеком. В баню ходим, общаемся. Часто ребята заезжают за мной: берут туда, отвозят обратно. И я в этом коллективе чувствую себя нормальным человеком. Ко мне прислушиваются, никто меня не ущемляет. Роман Козлов в федерации так построил свою работу, что в федерацию приходить просто тянет. С его помощью делается так, чтобы у нас не было наркоманов, чтобы у нас люди были воспитанными. Мои племянники тоже дзюдо занимались. Секции дзюдо в городе много, в них работают около двух десятков тренеров – Анатолий Плотников, Владимир Лямин, Андрей Будаков, Александр Фигловский, и другие. Все это объединяется ненавязчивым руководством Романа Козлова. В магнитогорской федерации дзюдо хорошие спортивные традиции. Виктор Пшеничников был уникальный человек, Юрий Панков – чемпион ВЦСПС по молодежи. Юра был очень хороший борец, только вот далеко не пошел, хотя мог бы. Помню, был турнир в Челябинске памяти Виктора Зорге, который выигрывал Рашит Зинатуллин. Александр Сорокин – прекраснейший борец, теперь его дочь Анна Сорокина мастер горных лыж.

–        Говорят, вы родственникам помогаете…

–        Ну, я как помогаю? Например, племянников втянул в спорт. Они начали заниматься, стали общаться. Хотя результатов не смогли показать, но могли. Ленивые, мне с ними приходилось очень много воевать. Впрочем, людьми они нормальными стали. Иван окончил университет, женился. Андрей учится на пятом курсе, Игорь – на четвертом курсе. Думаю, уже они сформировались. У меня дочка, с мужем нормально живут. Зять дальнобойщик, нормально зарабатывает. Одна внучка учится в юридической академии в Екатеринбурге, а вторая торговый техникум заканчивает, вышла замуж. Навещают. Теперь они нам больше помогают.

–        Что вас интересует в повседневной жизни кроме спорта, новостей, политики?

–        Читать сейчас нечего. Я любил советских писателей: Горького, Шолохова, Симонова, Германа. Много читал Распутина, Шукшина. Я же сам из деревни, поэтому описание сельской жизни в книгах мне по душе. Нынешняя литература в основном криминального толка. Редко попадается то, что с удовольствием можно послушать. Что касается музыки, то раньше занимался  в духовом оркестре, играл на баяне, кларнете. Наш руководитель оркестра Юрий Варфоломеев заразил меня этим. Но потом не стало получаться. Я человек дотошный, если что-то делаю, то хорошо. Помещения для занятий музыкой были тесные, и я не слышал своего инструмента. А как в большом зале садились, так я на каждом шагу фальшивил. Опять могу сказать, что хорошей музыки для души по телевизору не услышишь. Шансон мне до такой степени надоел. Считаю, в плане культуры наша молодежь отброшена намного лет назад. Я сравниваю с нашим временем, когда у нас многое было по-другому. А так я много чем занимался. Рыбалкой, у меня и собаки были: овчарка и ротвейлер. Овчарка была для меня собакой-проводником. Жил на левом берегу, не было проблем летом пойти искупаться на Урал, пробежать кросс. Рыбачил со спиннингом – на море, на Гумбейке. Ротвейлер был жестче, но тоже интересный пес. Мы с ним совершали лыжные прогулки в парке «Тыл-Фронту». Тогда было везде безопасно.

–        Какой самый большой улов?

–        Девять щучек за день было. А самую большую щучку поймал на море, она весила кило восемьсот.