– Начнем с самого простого вопроса: дома после чемпионата были?
Артур Бетербиев: Нет, пока не успели. Но когда приезжаю, то мама готовит мои самые любимые блюда. Я даже женюсь на той, которая перенимет у моей мамы все рецепты. Не сможет так же готовить, значит, буду менять жен каждый день (смеется – прим. автора).
Ислам Тимурзиев: После маминых встреч на тренировках дня три тяжело работать. Мне хоть за весом можно и не следить, но форму все равно держать надо.
– Значит, путь к вашему сердцу лежит через желудок?
А.Б.: Нет.
И.Т.: А к моему да!
– А родители-то бои смотрят?
И.Т.: Моя мама не смотрит.
– Жалко, что сына бьют?
И.Т.: Ну, не знаю. Наверное. Я не был еще папой, поэтому мне сложно понять эту боль, когда вашего ребенка бьют.
– Но ребенок же отвечает…
И.Т.: Да, отвечает, но все равно. Вот, например, у меня есть маленькая болельщица – двоюродная сестренка, ей всего полтора года. Так вот она сидит и смотрит телевизор. Я бью – она радуется, а когда меня пару раз ударили, она встала с дивана и стала на весь дом плакать, кидать в противника в телевизоре игрушки. И это только сестра, а представьте каково маме.
– Но, тем не менее, в бокс родители вас пустили?
И.Т.: Делать было нечего, честно говоря, вот и пришел. Вот некоторые приходят, когда их кто-то там побил, некоторые идут по спортивным стопам родителей. У нас в школе открыли секцию бокса, все пацаны пошли, и я пошел. Лет 11 мне было. Поначалу так, спустя рукава занимался: летом на тренировки не ходил, на речку больше бегал, а зимой, когда холодно становилось, вновь в секцию возвращался. Чуть-чуть вырос, вроде, пошли какие-то детские результаты, ну а потом понял, что это мое.
А.Б.: Я младший в семье. Три старших брата занимались боксом и меня водили на тренировки. Я помню, мне каждый день брат говорил: в следующий понедельник я тебя возьму. Так продолжалось года два. Ну а потом меня все-таки взяли с собой. Так тут и остался. Первым моим тренером стал мой старший брат.
– Когда ехали на чемпионат мира, что важнее было: завоевать медали или получить олимпийскую лицензию?
И.Т.: В моем весе лицензия приходила только с медалью. Это значит, в Пекин едут только полуфиналисты. Конечно, я за «золотом» туда ехал. Всех своих конкурентов знаю. И трезво оценивал свои шансы. Все было в мою пользу, до определенного момента, не зависящего от меня (самоиронично улыбается – прим. автора).
А.Б.: А я ехал туда с тремя желаниями. Первое, нужно было завоевать лицензию, второе, тому, кто выходил в финал, повышали звание. Мы были мастерами спорта международного класса, а тут присваивался заслуженный мастер спорта. Это желание у меня еще с детства. А третье – уже золотая медаль. Ну, последнее, я конечно, немного не довершил.
– Артур, что чувствует человек, который знает, что он выиграл, а ему говорят проиграл?
А.Б.: Когда четвертый раунд закончился, и узбекские тренеры стали прыгать, уже понятно было, что они знают результат. А у меня даже никакой мысли не было, что я проиграл. Что чувствовал? Да какая разница, изменить все равно уже ничего нельзя. Надо было в любом случае держать себя в руках. Я принял все, как есть.
И.Т.: Стерпел.
– Спортивный азарт вырос? Вы говорили себе: «Я не просто завоюю золотую медаль, я докажу, что я лучший»?
А.Б.: Еще как!
– А оспорить судейство того финального боя можно было?
А.Б.: Можно было. Есть высший суд, где все это оспаривается. Любой, даже дилетант мог сказать, что бой был мною выигран. Но наша российская делегация даже простой бумаги протеста не написала.
– Почему?
А.Б.: А вот этого я не знаю. Бывший председатель федерации бокса России Эдуард Хусаинов, я в Интернете читал, написал статью, что свой бой я выиграл. И что российской делегации надо было обязательно написать протест, чтобы впредь с нашей командой так не поступали. Вот хотя бы для этого надо было написать. А бой он даже не комментирует, называет его результат абсурдом.
– Судейство, в целом, какие впечатления оставило?
А.Б.: Мне вообще женское судейство нравится (улыбается – прим. автора). Я был на турнире в Доминиканской республике, там меня судила девушка. Во время боя я этой особенности не ощутил. О другом думал. А когда со стороны смотрел, необычно было.
И.Т.: А здесь мы можем судить только по своим боям. Посмотреть другие встречи у нас не получалось. Если вначале отбоксировал, можно спокойно посидеть-посмотреть, поболеть за ребят. А у нас тяжелые веса, мы выступаем в конце, надо самим настроиться. А эти бои отвлекают. И еще такой момент: обычно на соревнованиях день боксируем -день отдыхаем. А здесь четыре дня подряд на ринг выходили и никакого отдыха.
А.Б.: Вроде соревнования длились 13 дней, а боксировали всего пять. Я свой первый бой ждал пять дней.
– Ислам, когда смотрели со стороны финальный поединок в своей весовой категории, о чем думали? Ведь знали, вас там нет не потому, что не выиграли свой полуфинальный матч, а потому что приключился такой казус со здоровьем?
И.Т.: Единственное, что меня успокаивало: я не проиграл ни одному из них. И я надеюсь на Всевышнего, что не проиграю и впредь. Боксеры, конечно, хорошие в финале были, но на их месте должен был быть я. И все же я очень рад, что Всевышний помог мне хотя бы лицензию получить. Как у нас говорят: плохое без последующего хорошего не приходит.
– А что все-таки там случилось? Чем вы отравились?
И.Т.: Я не знаю. Я кушал в общей кухне так же, как и все, но американские врачи в госпитале сказали, что у меня вирусное отравление. А увозили меня с подозрением на аппендицит. В больницу везли сразу с прицелом на операцию. Но она не понадобилась. В Москве я еще дополнительно обследовался, двухнедельный курс лечения прошел.
– А была мысль, что вас специально вывели из строя?
И.Т.: Ну, версий тогда много было, но чемпионат уже прошел. Неважно было, что и как. Главное, что есть лицензия на Олимпиаду и я нацелен выступить там хорошо. Отзвонился родителям : жив – здоров, не волнуйтесь. А все остальное теперь уже неважно.
– Когда ехали на чемпионат, уже знали, что кубинцев в Чикаго не будет. Это стимулировало или, наоборот, расслабляло?
И.Т.: В моем весе был хороший кубинец, но он ушел в профессионалы. Но я так и так не расслабляюсь, а Артур своего кубинца «прибил», мягко говоря.
А.Б.: Я с кубинцем на Кубке мира боксировал. Там все хорошо закончилось. Я его за раунд «убрал».
– Чикаго, говорят, город контрастов. Успели это почувствовать?
А.Б.: Все время отнимали соревнования. Мы даже сувениры купить не успели. И даже когда гуляли, было такое внутреннее напряжение, так что мы не присматривались даже к тому, что вокруг нас происходит.
И.Т.: Я привык к природе, лесам, а там... каменные джунгли. Одни небоскребы стоят.
– С медалями кто поздравил первый?
И.Т.: Когда меня увозили в больницу, главный тренер сказал сразу: поздравляю с бронзой. А остальных я уже не помню. Поздравляли, говорили – не расстраивайся. Это колоссальный результат, потому что не каждому удается попасть на чемпионат мира. Наша магнитогорская делегация поддерживала. Дмитрий Лунев сказал: «Не волнуйтесь, ребята, забудьте вообще про этот чемпионат. Главное лицензия есть, а дальше будем работать».
А.Б.: Желающих много было. А что именно: поздравить или утешить, я уж не знаю. С домом у нас девять часов разница. И когда мы ложились спать, у нас в России, наоборот, все вставали. И у меня на телефоне было звонков 80 неотвеченных. Я, единственное, только маме написал: «Прости, не получилось». И все, больше никому. И там, когда мне все говорили: ты чемпион, ты не проиграл, от этого мне ни хуже ни лучше не было. Руку-то другому вверх подняли.
– Артур, хоть один человек был, который вам сказал: финальный бой ты проиграл?
А.Б.: Да, я сам знаю, что выиграл тот бой. А того человека я бы сам вызвал на ринг. Понятно, что если человек смыслит хоть что-то в боксе, он не будет так говорить, а дилетанту все простительно. Но были такие высказывания, что я в этом бою должен был узбеку голову оторвать, что я сам вроде как отдал победу. А тому, кто так сказал, я сочувствую. Он не болел, не переживал за нас по-настоящему. Как я могу на чемпионате мира своему сопернику голову оторвать, он такой же, как и я, я его уважаю.
– После Олимпиады в боксе несколько поменяется регламент. Что выиграют от этих нововведений бокс, зрители и спортсмены?
И.Т.: Сейчас по две минуты раунд, а при трех минутах будет выигрывать тот, кто выдерживает. Там невозможно засудить. Там раунды отдают. Очки считают. И еще говорят, что с боксеров снимут шлемы-маски, для нас это лучше, конечно. Есть боксеры более техничные, которые на очки работают, а мы вдвоем на удар работаем. И бои, в основном, досрочно заканчиваем. Поэтому, если шлем уберут, то защита противника, естественно, ослабнет.
– Вы сами с удовольствием за боем какого боксера наблюдали бы?
А.Б.: Я уважаю бокс Майка Тайсона и Мухаммеда Али. Их я с удовольствием смотрю. Особенно Майка Тайсона. У нас манера очень похожа. Он на самом деле великий человек, в 20 лет всем показал, где раки зимуют. В 21-22 года все чемпионские пояса на его шее уже висели. Самый молодой чемпион мира, хотя сейчас его пресса глушит.
– А идеальный бой для вас какой?
И.Т.: Мне часто говорят, что я боксирую быстро, что надо, вроде, потянуть матч. Ну а если я быстро заканчиваю, зачем мне боксировать долго? Зачем зря терять там здоровье? Это на тренировке надо дольше боксировать, а на соревнованиях, чем быстрее закончил, тем лучше. Потому что это не только физическая, но и очень большая психологическая нагрузка.
А.Б.: Соревнования длятся тринадцать дней, Олимпийский турнир будет проходить в течение четырнадцати дней. И все это время напряжение.
И.Т.: Психологические нагрузки, борьба с весом, это у них. У меня нет этой борьбы. Но когда находишься в компании, когда никто не кушает, и ты особо не хочешь выделяться, потому что все на тебя будут смотреть, приходится терпеть.
– Вот вы знаете о боксе, наверное, все, а детям своим по стопам родителей пойти позволите?
И.Т.: Нет. Я еще не видел ни одного боксера, который бы отдал сына в бокс.
А.Б.: Каждый родитель желает своему ребенку, чтобы он не видел того, что видел родитель. И я, например, не хочу, чтобы дети видели все эти трудности бокса, судейство, которое подчас бывает очень несправедливым.
– Когда закончите с боксом, что делать будете? Думали об этом?
И.Т.: Нет. Рано еще думать. Голова одна, чтобы забивать ее такими мыслями.
А.Б.: Есть предположения. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает. Все в свое время.
– На олимпиаде, понятно, что от вас все ждут только золота. От чего будет зависеть результат: случай, настрой?
И.Т.: На все воля Всевышнего. А так большой спорт – большая политика.
А.Б.: Если Всевышнему будет угодно, то он подарит нам эту победу. Есть же такая пословица: на Бога надейся, а сам не плошай. Мы же готовимся к олимпиаде, тренируемся по три раза в день.
– Удачи вам. Надеюсь, что в следующий раз, когда буду брать у вас интервью, я буду говорить с олимпийскими чемпионами. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Но очень хочется встретить вас «золотыми».
А.Б. и И. Т. в один голос: Постараемся.
Источник: Русский дом
